В статье под названием «Невесты «Аль-Каиды»» газета опубликовала интервью с клерикалом Суфи Хамидом Гюлем, проживающем в одной из деревень недалеко от Пешавара, который выдал замуж трех своих дочерей за арабских боевиков.
Ниже приводятся выдержки из статьи, опубликованной в газете The Express Tribune:
«Кто там?» – спрашивает двенадцатилетняя Хадиджа, открывая дверь в свой дом. Ее акцент отличается от акцента жителей провинции Хайбер-Пахтунхва, а ее черты вызывают у меня еще большее любопытство. Откуда родом Хадиджа и ее семья?
Хадиджа живет в Пакистане, как тысячи других людей, на чью жизнь повлияла война в соседнем Афганистане – стране, которая на продолжении трех десятилетий пережила множество конфликтов. Хадиджа приходится внучкой Суфи Хамиду Гюлю, который является известной личностью в маленьком городе Реги, расположенном в 12 километрах от Пешавара. Несмотря на то, что Суфи Хамид Гюль уважаемый клерикал, свою славу он приобрел благодаря тому, что он приходится тестем двум бывшим заключенным тюрьмы Гуантанамо.
После русско-афганской войны Гюль выдал замуж трех своих дочерей – Махдию, Муршиду и Аишу – за мужчин арабского происхождения. «В нашу деревню пришло несколько арабов», – рассказывает Суфи Хамид Гюль. «Они были моджахедами, и я был обязан им помогать всеми возможными способами», – продолжает он, намекая на то, что дискуссия на эту тему закрыта.
Три боевика, подозреваемые в связях с «Аль-Каидой» – Адиль Хади аль-Джазаири бин Хамлили, Мустафа Хамлили и Абдул Карим – жили в этой деревне более пятнадцати лет.
Даже будучи восьмидесятилетним стариком, глаза Гюля загораются, когда он говорит о своем разрушенном войной прошлом: «Это было самое худшее время. Мне пришлось бежать из Афганистана шестьдесят лет назад». Держа своих внуков за руки, он рассказывает, что был учеником медресе в Сваби, город в провинции Хайбер-Пахтунхва, где следовали направлению «Пандж Пир». После окончания учебы он поехал в Хеву – деревню в уезде Дара-е Нур, который находится в афганской провинции Нангархар. «Я провел пламенную проповедь в мечети, – рассказывает он. – Я предупредил местных жителей, что их религиозные убеждения развращены, и что они должны изменить свои привычки! Но в то время правил Захир-Шах, и меня назвали пакистанским агентом».
Гюлю удалось бежать из своей деревни в ту ночь, когда сотрудники разведывательной службы провели там рейд, однако трое его близких друзей и сторонников были арестованы – больше он о них ничего не слышал.
Потом я пришел в эту деревню, где был имамом мечети. Старейшины деревни хотели, чтобы я женился и остался здесь. Сначала я сопротивлялся, – он запнулся, но, улыбнувшись, продолжил, в его взгляде появилось озорство и невинность, которая может быть у восьмидесятилетнего старика: Я знал, что не могу вернуться, поэтому принял это предложение. У меня было пять дочерей, но не было сына. Моя жена умерла во время родов, поэтому я снова женился в надежде, что у меня родится сын, но ничего не получилось – моей второй жене сделали операцию, после которой она не смогла иметь детей». Он добавил: «Будучи отцом пяти дочерей, я не мог иметь то, что хотел».
Самый старший из арабов, Абдул Карим, пропал около восемнадцати лет назад… Он поехал в Мавританию и не вернулся
Возможно, что желание Суфи Хамида Гюля иметь сына побудило его выдать своих дочерей замуж за неизвестных людей. Однажды ночью кто-то постучал в его дверь и спросил, говорит ли он по-арабски – Гюль, не задумываясь, продемонстрировал свои знания в арабском языке. Он рассказывает: «Меня привели в медресе под названием «Джамаа-е-Асрия», расположенную недалеко от границы Зоны племен, где было несколько молодых людей, которые говорили только по-арабски».
Гюль помог им решить некоторые вопросы и вернулся домой. Примерно через неделю эти мужчины пришли в его деревню и стали его искать. «Их не впечатлили мои лингвистические способности, однако они хотели жениться!» – сказал он, смеясь».
«Он сразу выдал замуж двух дочерей – Муршиду и Аишу – за Абдула Карима и Адиля Хади аль-Джазаири бин Хамлили. Махдию выдали замуж за Мустафу спустя семь лет. В отличие от Гюля, жители этой местности рассказывают об экономической выгоде, которую принесли эти браки. На вопрос об арабской оккупации и о том, как они зарабатывали на жизнь, один из старейшин деревни ответил: «У них были большие связи; они звонили по телефону и получали все необходимое».
В июне 2003 года Адиль аль-Джазаири и Мустафа Хамлили были задержаны службами безопасности в Пакистане – как следствие политики, проводимой после терактов 11 сентября. Адиля Аль-Джазаири, которому предъявили обвинение в организации денежных переводов и предоставлении документов членам «Аль-Каиды», арестовали в районе Хаятабад города Пешавар. Мустафа и его друг, имя которого семья не помнит, были арестованы во время рейда, проводимого 3000 сотрудников служб безопасности и разведки в деревнях близ Реги. «Среди вооруженных мужчин было четверо американцев, – вспоминает Гюль. – Они установили личность двух парней и забрали их, не причинив нам вреда».
В ночь перед рейдом Гюлю позвонили с неизвестного номера. Человек не представился, но сказал Гюлю переместить «своего гостя» в более безопасное место. «Я собрал парней и рассказал им об этом звонке, но они отказались уходить. Несмотря на это я велел им не прибегать к насилию, так как на карту было поставлено доверие жителей деревни», – объяснил он. Эти люди оказались в тюрьме Гуантанамо. Гюль добавил: «С тех пор меня трижды допрашивали американцы, один раз – женщина, и дважды – мужчины, которые не предоставили о себе никакой информации». «Самый старший из арабов, Абдул Карим, пропал около восемнадцати лет назад. Он поехал в Мавританию и не вернулся. Мы несколько раз пытались с ним связаться», – говорит Гюль, сидя со своими дочерьми и внуками, и его глаза наполняются слезами.
Дочь Гюля Махдия, которой сейчас чуть больше тридцати лет, говорит, что она вместе с мужем Мустафой много ездила в Йемен и Афганистан. О своих поездках она говорит сдержанным тоном. Махдия рассказывает: «Мы были в Йемене, в месте, название которого я не помню, но оно было по-своему красиво». Это было в то время, когда «Талибан» захватил Афганистан, и Махдия переехала в Кандагар. «Я не знала, чем занимается мой муж, но что бы он не делал, его уважали за это в кругу талибов», – со страхом вспоминает Махдия.
«Ее сестра Аиша, которая жила с Адилем в Кабуле, рассказывает, что они никогда ни в чем не нуждались, так как «мы пользовались большим уважением в кругу женщин – мы были женами людей, которые, по сути, спонсировали всю деятельность, осуществляемую вокруг нас»».
Однако ситуация изменилась, так как они были женами подозреваемых и уважаемых боевиков «Аль-Каиды». Сейчас их дом наглядно демонстрирует их бедственное положение. Гюль не может себе позволить отправить в школу хотя бы одного из своих 13 внуков. В настоящий момент кормилицами являются его дочери – Международный комитет Красного Креста (МККК) подарил им швейную машину, чтобы они могли шить и продавать одежду. Они живут изолированно от других жителей, недалеко от деревни. Единственным способом общения с мужьями стали письма, посылаемые ими из тюрьмы Гуантанамо посредством МККК, который также организовал видеоконференцию, чтобы они смогли увидеть друг друга….
В тюрьме Гуантанамо по-прежнему находятся более 170 заключенных, задержанных на территории Пакистана. Освобожденные заключенные вернулись в свои страны и другие государства, в том числе в Германию и Швейцарию. Тем не менее, перемещение заключенных является больным вопросом для многих государств. «МККК утверждал, что поможет нам встретиться с нашими мужьями», – говорит Аиша. – Они сказали, что у нас будет возможность встретиться с ними в другой стране, например в Канаде». Пока этого не произошло.
Таким образом, Аиша, Махдия и Муршида остаются забытыми и покинутыми; еще одна семья разбита в результате войны с террором, которая по-прежнему продолжается.
После беседы с этой семьей Адиль аль-Джазаири связался с журналистом, написавшим эту статью. Аль-Джазаири, который находился под постоянным наблюдением в Алжире, заявил: «Я очень хочу встретиться со своей семьей, но правительство конфисковало мои документы».
Аль-Джазаири утверждал, что живет в условиях крайней нищеты. После этого звонка были предприняты попытки связаться с ним, которые не увенчались успехом. За тысячи километров от Алжира его ждет семья, к которой он, возможно, никогда не вернется.
