Я услышал эту историю, когда поздравлял Марину Солодкину с принятием, пока в предварительном чтении, предложенного ею законодательного акта, регламентирующего деятельность апелляционных комиссий, которые рассматривают жалобы на неправомерные действия органов опеки. В качестве иллюстрации к этому закону Марина и привела историю подростка-репатрианта, которого вошедшие в раж опекуны вознамерились отобрать и у его нынешней приемной матери.
Откровенно говоря, претензии социальных органов к репатриантским семьям, результатом чего становится отъем очередного ребенка, из-за своей частоты давно перестали вызывать в общине взрыв негодования. Но, соглашусь с депутатом, эта история уникальна и потому еще более поучительна, нежели множество типичных историй изъятия детей из родных семей.
Собственно, пострадавших в этом пока еще незавершенном деле, оставляющем ее участникам слабую надежду на успех, двое - русскоязычный подросток и его приемная мама, коренная израильтянка. Тоже, по-своему, типичная связка. Много лет на подобных связках строилась вся политика органов опеки, видевших в каждой очередной волне репатриации лишь свежий материал для социальной рокировки, приводившей к массовому изъятию и передаче в "нужные руки" тысяч маленьких "йеменцев", "марокканцев", "русских"…
Чего в этой перетряске больше - чиновничьего рвения, личной выгоды, неверно понимаемых интересов ребенка? Социальные службы, напоминает Марина, в своей "охоте" давно вышли за рамки одной отдельной этнической общины, даже такой мощной, как наша. Все чаще и чаще в их сети попадают семьи обычных израильтян, причем вполне нормативные. Но чтобы очередной жертвой "заботливых" соцработников стала такая семья и такая мать!..
В силки социальных работников центра страны на этот раз угодила воистину уникальная добыча. 40-летняя N. – весьма известный и удачливый израильский адвокат по уголовным делам, участвовавшая во многих судебных процессах, получивших широкий общественный резонанс. Сейчас ей впору готовится к процессу, в котором она может оказаться лишенной горячо любимого приемного ребенка.
N. усыновила мальчика после того как он изрядное время скитался по приемным семьям. Можно представить состояние женщины, не познавшей до того счастья материнства. Чувство, которое она испытала к этому подростку, болезненному, ослабленному бесконечной сменой отцов и матерей, было по-настоящему материнским. Ничего не жалея для него, для его здоровья и учебы, адвокатесса невольно навлекла на себя раздражение опекунов, полагавших, что именно им принадлежит главная роль в судьбе мальчика.
После того как N. в очередной раз ослушалась их указаний и попыталась отменить предписанное сыну лечение, доверив его другому врачу, органы опеки объявили: она-де чересчур сильно любит ребенка, а это опасно для его душевного здоровья. Посему они, органы, полагают, что мальчика лучше отдать в интернат, а домой, к приемной матери, он сможет приезжать в конце недели. Вот тогда балуй его на здоровье...
Адвокатессу не только изумило и возмутило столь неприкрытое и неоправданное, по ее мнению, вмешательство в ее материнские права, но еще и крайне напугало. Нетрудно было представить дальнейший сценарий. В пору оформления приемных документов она хорошо изучила ситуацию. Передача ребенка в интернат - первый акт его полного отъема. Дальше все пойдет по накатанному пути: одна временная семья, другая, третья. Потом, возможно, еще одно усыновление, и еще одно...
Что в итоге получит общество в лице этого несчастного, уже и без того морально искалеченного ребенка, представить нетрудно. Марина неожиданно нашла в его судьбе кинематографическую аналогию - модный сейчас фильм о судьбе шведской девочки, такой же "живой эстафеты", потерявшей счет родителям и унижениям, которая, повзрослев, возненавидела весь мир.
И вот теперь тот же сценарий, судя по всему, готовится для мальчика и его любящей, хотя и приемной, матери. Пока такое развитие событий еще можно предотвратить, говорит депутат. Не сдается и сама приемная мать, однако даже ее могучих связей окажется недостаточно, если на утративших чувство реальности социальных работников не найдется жесткой управы. Для этого и пробивала Солодкина свой новый закон, с той же целью намерена встретиться в ближайшие дни с министром социального обеспечения, похоже, осознающего всю опасность бесконтрольной, бездумной и бездушной деятельности органов опеки.
- И мальчика, и его приемную маму мне безумно жаль, - призналась в заключение нашего разговора Марина, заметив вскользь, что адвокатесса обратилась к ней в последнюю очередь, уже после того как обошла десятки общественных и юридических инстанций. - Но, знаешь, чаще всего в эти дни я думаю: это вам, элита, расплата. Расплата за то, что вы делали многие годы с нашими детьми, с нашими семьями. Теперь вот все это аукнулось и вам тоже. Жаль только, не одним вам...