На нынешние выборы «Наш дом Израиль» вышел в значительно обновленном составе. В партии, которая сейчас считается ветераном израильской политики (в январе ей исполнилось 20 лет), происходит смена поколений.
У НДИ самый молодой предвыборный список, средний возраст его – 35 лет. И самый образованный – практически все кандидаты имеют высшее образование, причем полученное, в основном, в Израиле.
В списке много новых лиц, хотя среди них и весьма известные люди. Сенсацией стало появление на 3-м месте популярного журналиста, радио- и телеведущего Евгения Совы. В канун выборов он дал интервью «Курсору».
— Утром на радио, вечером – на телеэкране вы рассказывали о многом и о многих. Пришла пора рассказать о себе. Кто такой Евгений Сова, откуда он взялся?
— Мне 38 лет. Родился и вырос в городе Первомайске Николаевской области. В шесть лет начал заниматься шахматами, четырежды становился чемпионом области, участник чемпионатов Украины и международных турниров. Обычная школа, почти все на «отлично», лишь одна четверка — по химии. Где-то в классе 8-9-м точно понял, что хочу уехать в Израиль. Родственники, к тому моменту уже жившие в Израиле, посоветовали сначала получить аттестат и только потом уезжать. Так я и сделал. Записался на программу от Сохнута, а летом 1997-го, сдав все экзамены, реализовал свою мечту.
— В жизни большинства репатриантов первые шаги в Израиле – самый или один из самых тяжелых периодов в жизни. Как проходила абсорбция у вас?
— Я приехал в Израиль в рамках программы “Сэла” от Еврейского агентства. Моя семья репатриировалась только через год. Нашу группу направили в Хадеру. Это была очень хорошая программа. Уже через два месяца интенсивного изучения иврита я мог сносно общаться на новом для себя языке. Помню свою первую работу. Тайком подрабатывали в одном из кафе в центре города — мыли посуду и варили хумус.
Там я заработал свой первый «гонорар». Хозяин был из “наших ватиков”, приехал в 70-е и очень нам помогал. Чего нельзя сказать о некоторых посетителях. Увы, но там я впервые услышал в свой адрес явные оскорбления. Это были другие времена. Нас называли “вонючими русскими” и постоянно пытались учить жизни: там не стой, здесь не смотри, так не говори. Мы старались не обращать внимания, знали, что это временная работа и что наша цель — выучить язык и получить образование.
Через несколько месяцев я решил уйти с программы, посчитав, что уже достаточно выучил иврит. Это оказалось очень непросто: отпускать никто не хотел, программа была рассчитана минимум на год. Так я впервые столкнулся с израильской бюрократией, пришлось воевать за право быть свободным в своей стране. И мне удалось. Я поступил на подготовительное отделение (“мехина”) университета Бар-Илан, а через полгода уже был студентом факультета политологии.
Мое направление в университете звучало очень романтично: “Армия, стратегия и национальная безопасность”. В 2001 году, получив степень бакалавра, я пошел служить в армию. Три года был офицером управления по правам военнослужащих при министерстве обороны. Объездил десятки военных баз с лекциями и рассмотрел более 1200 обращений и жалоб. Занимался я, в основном, помощью военнослужащим-резервистам. В 2004 году, закончив армию, вернулся в университет Бар-Илан и поступил на учебу на отделении журналистики.
— Почему журналистика? Что повлияло на ваш выбор?
— Еще в армии я понял, что хочу продолжить учебу на вторую степень. При этом мне очень хотелось попробовать себя именно в роли журналиста. Я хорошо помню, как в 2003 году начались вещания телеканала “Израиль плюс”. Я тогда себе сказал: «Мое место — там!» Так и случилось. Через несколько лет судьба свела меня с “Девяткой”, правда, до этого я успел пройти стажировку на телеканале RTVi в Израиле и поработать корреспондентом газеты “Вести”.
А после Второй ливанской, в сентябре 2006-го, я приехал в студии в Неве-Илане и начал работать на телевидении. Сначала помощником редактора, затем корреспондентом в службе новостей, а затем и ведущим актуальных ежедневных программ.
— Почему занялись политической журналистикой? Были колебания или вам это больше всего подходит по характеру?
— Это было довольно естественно. Учитывая мое первое академическое образование политолога, я больше внимания уделял именно политической журналистике. Меня всегда привлекала работа в кнессете, там есть своя динамика, хотя, конечно же, много пришлось поработать и “в поле”. Очень хорошо помню свои первые эфиры из Сдерота под обстрелами. Помню, как освещали военные операции на юге страны (“Литой свинец”, “Облачный столп”, “Нерушимая скала”).
Кстати, именно на Девятке я осуществил свою давнюю мечту — быть комментатором футбольных матчей. В 2012 мы транслировали Чемпионат Европы, проходивший в Польше и Украине. Тогда я даже снял свой первый документальный фильм — “Футбол на всю жизнь”.
В 2014 году я принял решение покинуть Девятый канал и перешел работать на международный канал RTVi. Руководил ближневосточным бюро, 4,5 года вел еженедельную программу “Израиль за неделю”. Параллельно с мая 2017-го я был ведущим ежедневной программы на радиостанции “Кан-РЭКА” и девять лет был внештатным корреспондентом в Израиле Русской службы BBC (Великобритания).
— Вы когда-нибудь представляли, как бы сложилась ваша жизнь, если бы вы избрали другую профессию? Какие были варианты?
— В детстве я мечтал, что буду работать следователем в правоохранительных органах. Изучал углубленно историю и правоведение. В начале 90-х в Советском Союзе был популярен сериал “Спрут”. Все мальчишки хотели быть похожими на комиссара Катани. Правда, печальная судьба борца с итальянской мафией (Катани убивают в последней серии) немного охладила наш пыл. А еще, учитывая, что я занимался футболом, всегда мечтал комментировать матчи. И как я уже рассказал, моя мечта сбылась именно в Израиле и именно на Девятом канале.
— Что вас привело в политику? Почувствовали, что уперлись в потолок?
— Не думаю, что я уперся в потолок. Скорее, я его отчетливо видел в той отдельной части, куда даже не пытался пробиться по одной причине — мне было всегда хорошо и комфортно там, где я работал. Я довольно быстро продвигался по профессиональной лестнице в русскоязычных СМИ и не особо стремился бороться за место под солнцем среди моих ивритоязычных коллег. Меня часто спрашивали, а почему бы тебе не попробовать на иврите, ведь ты прекрасно владеешь языком, говоришь без акцента и вообще — почему ты застрял в «русских» СМИ? На что я всегда отвечал, что на международном канале — RTVi — по определению невозможно застрять. Аудитория канала в разы превосходит все население Израиля, рассказывать о свой стране всему миру — что может быть лучше?
А политика — это нечто другое. Для меня это не просто работа, а важная миссия. Я сознаю, что меня призвали на эту службу как представителя нового поколения алии – людей, выросших здесь, состоявшихся в Израиле, хорошо ориентирующихся в израильских реалиях, и потому способных многое сделать, чтобы эта страна стала лучше. В том числе – для поколения моих родителей. Они многим пожертвовали, совершив алию, они обрекли себя на трудности вживания в новую жизнь, чтобы их дети могли начинать с более высокого старта. Теперь наша задача позаботиться о них. Это наш долг перед ними. Кто-то отдает его на уровне своей семьи. Мы беремся сделать это на уровне общества и государства. Если получим доверие избирателей, конечно. А дальше — как у саперов: права не ошибку ты не имеешь.
— Почему именно НДИ? Были варианты, колебания?
— Не секрет, что политические ухаживания и предложения от разных партий никогда не становились большим сюрпризом для телеведущих в Израиле. Но если вы меня спрашиваете про колебания — здесь ответ однозначный: колебаний быть не могло. С момента основания НДИ в 1999 году я полностью поддерживал платформу партии. И хотя, будучи журналистом и обозревателем, не имел права демонстрировать свои личные политические пристрастия, я в душе был рад, что большинство русскоязычных израильтян придерживаются таких же взглядов, как у меня
— Многие люди вашего – «полуторного» — поколения считают, что «русская» партия НДИ – для старичков-пенсионеров, недостаточно интегрированных в Израиле. С вашим владением иврита, знанием израильских реалий, знакомствами в бы комфортней и престижней делать политическую карьеру в большой общеизраильской партии?
— А разве НДИ за 20 лет не доказала, что она способна решать задачи общенационального масштаба? Если бы я в это не верил, то не оставил бы удобную и любимую работу. Я хорошо помню 2001 год и приход Авигдора Либермана в кресло министра инфраструктур. Решение построить опреснительные установки и таким образом избавить страну от самой животрепещущей проблемы Ближнего Востока – как это можно назвать? Заботой исключительно о “старичках-пенсионерах” или все-таки речь идет о грандиозном проекте, который спас нас всех, не важно, откуда мы приехали и сколько нам лет? Или решение о создании ракетных войск, что повлечет за собой новую оборонную стратегию Израиля, даст ответ на самые грозные опасности со стороны агрессивных соседей. И таких примеров у меня для вас есть десятки….
— Чем собираетесь заниматься в Кнессете?
— Тяжелой работой. Я из тех людей, которые не боятся много работать. Меня часто спрашивают: как ты все успеваешь — и телевидение, и радио, и еще писать в газеты, журналы, преподавать в университете… Мой ответ простой: вставайте в 5:30 утра, ложитесь спать за полночь — и вы тоже будете много успевать. У меня был непростой, но жутко насыщенный и интересный график, и я знаю, что в политике будет еще сложнее.
У меня есть конкретные проекты и предложения, с которыми мы идем в кнессет. Это завершение масштабной пенсионной реформы, поднятие пенсионного дохода до минимума в 70 процентов от минимальной заработной платы в Израиле. Это все, что касается социальной защиты граждан, вышедших на пенсию. Будучи журналистом, я не раз слышал избитую фразу, что в борьбе с “Битуах леуми” многие поломали зубы. Я не собираюсь ломать зубы, я буду ломать стереотипы и делать все, чтобы люди, проголосовавшие за нас на выборах, поняли, что мы будем отстаивать их права, будем за них драться!
— Почему вы уверены, что именно вам удастся решить эти проблемы? Для того, чтобы рассказывать о политике и делать ее, нужны разные качества. Или вы так не считаете?
— Полностью согласен с этим утверждением. И я точно знаю, что мне предстоит непростой период, в течение которого мне придется изучить немало нового, не знакомого мне прежде – политическая, законотворческая деятельность — отдельная профессия. У меня нет времени на раскачку, и здесь мне помогут как раз мои качества политического журналиста. Кнессет отнюдь не чужд мне. Я знаю там каждый уголок и самое главное — я знаю, как там тяжело работают. Это не пустые слова, а абсолютная правда. Работа парламентария в Израиле очень сложная, зачастую не оцениваемая по достоинству. Ведь недаром у нас шутят: неважно, что ты сделал как депутат, важнее как ты об этом рассказал. Я надеюсь, что мою работу заметят.
— Сейчас вы много ездите по стране, встречаетесь в потенциальными избирателями. Какие вопросы вам чаще всего задают? Какие ставят вас в тупик? Или, может быть, обижают?
— Чтобы обидеть журналиста — еще надо постараться. Я действительно за последние два с половиной месяца побывал во многих городах, выступал в разных аудиториях. И практически везде встречал только положительные эмоции в свой адрес. Не скрою, это приятно. Но я отдаю себя отчет в том, что это аванс, который я не имею права тратить не по назначению. Второго такого аванса мне могут не дать, если я забуду о том, ради чего я иду в политику. Поэтому, я это буду помнить всегда.
— Каким видите свой первый день в кнессете?
— Эмоциональным. Я точно знаю, что буду волноваться, ощущая весь груз ответственности, который лег на мои плечи. И это абсолютно естественно. Если вам кто-то говорит, что он не испытывает эмоции — не верьте ему. Волнуются даже те, кто в кнессете уже находится много лет, я это видел в качестве журналиста, теперь надеюсь увидеть со скамьи депутата.
— Кем будет Евгений Сова через десять лет?
— Хочу быть примерным мужем, хорошим отцом и достойным человеком. А это точно не зависит от места работы или толщины твоего кошелька.
Александр Горнин