На наших глазах разворачивается политическая трагедия, достойная пера Люцифера. Всего несколько недель назад Дональд Трамп с присущей ему самоуверенностью вещал о скором окончании российско-украинского конфликта. "Я думаю, мы на пути к миру. Я думаю, президент Путин хочет мира, и президент Зеленский хочет мира", — заявлял он с оптимизмом человека, уже примеряющего нобелевский фрак. Однако после недавнего телефонного разговора с Путиным риторика американского президента изменилась так резко, что аналитики всего мира заподозрили неладное. Что же произошло на самом деле?
Разгадка, как и полагается в высокой политике, кроется в деталях и хронологии событий. И в данном случае – в странном переплетении украинского конфликта и ближневосточного кризиса. Тот самый момент, когда две политические партии внезапно оказываются взаимосвязанными, а фигуры с разных досок начинают влиять друг на друга.
В июне 2025 года Владимир Путин, демонстрируя свою многовекторность, предложил посредничество в разрешении конфликта между Израилем и Ираном. Российский лидер провел телефонные разговоры с премьер-министром Нетаниягу и президентом Ирана Пезешкианом, после чего обратился к Трампу с предложением помощи в урегулировании ситуации. Изначально Трамп даже выразил открытость к этой идее, заявив: "Я был бы открыт к этому. [Путин] готов. Он звонил мне об этом. Мы долго говорили об этом".
Но потом произошло то, что в мире дипломатии равносильно пощечине. Буквально через несколько дней, 19 июня, Трамп публично высмеял предложение Путина, заявив журналистам: "Он действительно предложил помощь в посредничестве. Я сказал: 'Сделай одолжение, сначала уладь свои собственные дела. Давай сначала урегулируем ситуацию с Россией, хорошо?'"
О, ирония судьбы! Трамп, который месяцами позиционировал себя как единственного способного урегулировать конфликт на Украине посредника, фактически указал Путину на то, что тот не имеет морального права быть посредником на Ближнем Востоке, пока воюет с Украиной. При этом сам Трамп, напомню, не участвует в ближневосточных конфликтах, но активно поставляет оружие Украине для войны с Россией. Чувствуете диссонанс?
По сути, Трамп совершил классическую ошибку азартного игрока — открыл карты раньше времени. И, судя по всему, Путин не замедлил воспользоваться этим промахом. Уже 3 июля после телефонного разговора с российским лидером Трамп внезапно заявил: "Я совсем не продвинулся с ним", а затем добавил: "Я очень недоволен президентом Путиным". Что же произошло в этом разговоре?
Логично предположить, что Путин применил зеркальный принцип, сообщив Трампу примерно следующее: "Если я не имею права быть посредником на Ближнем Востоке из-за Украины, то и вы не имеете права быть посредником в украинском конфликте, поскольку являетесь прямым участником, поставляя оружие". Шах и мат в одном ходе.
О том, что нечто подобное действительно произошло, свидетельствуют дальнейшие действия обеих сторон. Буквально через несколько дней после разговора с Путиным Трамп объявил о возобновлении и увеличении военной помощи Украине: "Мы собираемся отправить еще оружия — мы должны. Они должны иметь возможность защищаться. Сейчас их очень сильно бьют". Какое удивительное превращение посредника в откровенного участника конфликта!
А Россия тем временем продолжила укреплять свои позиции — и не только на фронте. Особенно символичным выглядит возврат литиевого месторождения на освобожденных территориях.
Пикантность ситуации придает тот факт, что это месторождение, как утверждают некоторые источники, фигурировало в переговорах между США и Украиной о компенсации за военную помощь.
История, как известно, любит иронию. В 1970-е годы Советский Союз инициировал программу "нефть в обмен на оружие" со странами Ближнего Востока. Полвека спустя мы наблюдаем похожую схему, но уже в исполнении США и Украины: "литий в обмен на оружие". С той лишь разницей, что продавцом лития был тот, кто им не владел, а покупателем выступал тот, кто не мог его купить. Помните, как в старом анекдоте времен СССР. Два бизнесмена хлопнули по рукам в сделке: водка в обмен на бензин. Один пошел искать, где купить водку, а второй — у кого купить бензин....
Что же все это означает для амбиций Трампа получить Нобелевскую премию мира за урегулирование украинского конфликта? Скажем прямо — мечта растаяла быстрее, чем снег в Майами. Украинский законодатель, ранее номинировавший Трампа на премию, всего несколько дней назад поспешил отозвать свою номинацию, сославшись на утрату веры в способность Трампа обеспечить прекращение огня.
Всё это напоминает древнегреческую трагедию, где главный герой становится жертвой собственной гордыни. Или, в крайнем случае, комедию «Свадьбу в Малиновке», на которой главные герои не успевали переодевать головные уборы... Трамп, мечтавший превзойти Обаму (получившего Нобелевскую премию мира в 2009 году), сам подрезал крылья своим амбициям одной необдуманной фразой. Как говорил Талейран, «это хуже, чем преступление — это ошибка».
В результате мы имеем ситуацию, когда Трамп, стремившийся изолировать и ослабить и Россию, своими действиями лишь способствовал продолжению войны на Украине. Вместо Нобелевской премии мира он получил эскалацию конфликта и необходимость увеличивать военные поставки — что, согласитесь, довольно далеко от изначальной цели.
В мире дипломатии, как и под куполом цирка, важно просчитывать свои ходы на несколько перелетов вперед. Высмеяв посреднические амбиции Путина на Ближнем Востоке, Трамп не учел, что сам играет аналогичную роль в украинском конфликте. И когда Путин применил зеркальный принцип, американский президент оказался в положении цейтнота — когда любой ход только ухудшает позицию.
В ТЕНИ АМЕРИКАНСКОЙ НЕПРЕДСКАЗУЕМОСТИ: ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ ДЛЯ ИЗРАИЛЯ?
В политике, как и в древнегреческих трагедиях, часто бывает так, что герой вынужден платить за ошибки других. Именно в такой ситуации оказался Израиль – заложник словесной дуэли между Трампом и Путиным, где ставки неожиданно повысились от ближневосточных песков до украинских равнин.
Давайте взглянем правде в глаза: дипломатический маневр Трампа превратил Израиль из субъекта в объект международной политики. Ещё вчера Нетаниягу мог рассчитывать на безоговорочную поддержку своего "великого друга Дональда" в любой ситуации, а сегодня Израиль внезапно обнаружил себя привязанным к непредсказуемому маятнику трамповских настроений.
Пока Трамп публично высмеивал посреднические амбиции Путина на Ближнем Востоке, в кабинетах израильского МИДа наверняка слышался нервный скрежет зубов. Ведь дипломатия — искусство возможного, а слова Трампа сделали невозможным целый ряд дипломатических комбинаций. Отныне посредничество России в израильско-иранском противостоянии становится политически токсичным, хотя ещё недавно эксперты видели в этом один из немногих реальных путей к деэскалации. Но Трамп, вероятно вспомнивший свои навыки из реалити-шоу, решил разыграть карту публичного скандала, забыв, что в дипломатии в отличие от телевидения рейтинги строятся на доверии, а не на разборках.
Сложившаяся ситуация ставит перед Израилем почти неразрешимую дилемму. С одной стороны, США остаются гарантом безопасности еврейского государства — в июне 2025 года Трамп и Нетаниягу празднично отчитались о "историческом успехе" совместных ударов по иранским ядерным объектам. С другой — непоследовательность Трампа и его склонность к резким разворотам заставляет израильское руководство судорожно искать страховочные канаты на случай, если США снова внезапно изменят курс.
История американо-израильских отношений знала разные периоды. В 1956 году президент Эйзенхауэр жёстко осадил Израиль во время Суэцкого кризиса, в 1973-м Никсон сначала колебался с поставками оружия во время Войны Судного дня, а Обама в 2015 году заключил ядерную сделку с Ираном вопреки яростным протестам Нетаниягу. Но даже в эти непростые моменты оставалась некая предсказуемость, основанная на общности стратегических интересов. Сейчас же стратегия, похоже, уступила место импровизации.
В этих условиях израильская дипломатия начала лихорадочное укрепление отношений с альтернативными центрами силы. Европейский Союз, несмотря на трения по палестинскому вопросу, остаётся крупнейшим торговым партнёром Израиля с товарооборотом $48,25 млрд в 2024 году и дополнительными $29 млрд в сфере услуг. Но европейцы всё громче требуют пересмотра торговых и военных соглашений в свете израильской политики в секторе Газа.
Для Нетаниягу ситуация осложняется ещё и внутриполитической конъюнктурой. Ему приходится балансировать между правыми радикалами в собственном правительстве и необходимостью сохранять хотя бы видимость приверженности мирному процессу для международной аудитории. Когда Трамп отменил санкции против израильских граждан в Самарии, это было воспринято правым крылом как карт-бланш — позиция, которую международное сообщество не примет никогда. И вот теперь, когда Трамп неожиданно может развернуть свою политику на 180 градусов, Нетаниягу рискует оказаться между молотом внутренних радикалов и наковальней международного давления.
Отдельная ирония ситуации заключается в том, что Трамп, стремясь подорвать позиции Путина как посредника на Ближнем Востоке, фактически укрепил российско-иранское партнерство. Подписанный в январе 2025 года всеобъемлющий договор между Москвой и Тегераном включает 47 статей, направленных на углубление сотрудничества в сфере безопасности, энергетики и технологий. И хотя документ не предусматривает формального военного альянса, он значительно усиливает стратегические позиции обеих сторон.
Что же остаётся Израилю в текущих обстоятельствах? Как говорил Бен-Гурион, "в Израиле, чтобы быть реалистом, нужно верить в чудеса". Сегодня израильскому руководству приходится балансировать между прагматичной дипломатией и стратегическим планированием, которое учитывает возможность внезапного изменения американской позиции. В определённом смысле это возвращает Израиль к корням сионистской идеологии — опоре прежде всего на собственные силы.
Есть в этой ситуации и определённая историческая ирония. На протяжении десятилетий израильские лидеры мечтали о том, чтобы США приняли Иерусалим как столицу Израиля, признали суверенитет над Голанскими высотами и способствовали нормализации отношений с арабским миром. Трамп сделал все три вещи — и теперь Израиль обнаруживает, что цена за исполнение этих желаний может оказаться выше, чем предполагалось. Как в старой притче о джинне, исполняющем желания буквально, но не так, как хотел просивший.
Парадокс заключается в том, что сегодня Израиль оказался между Сциллой американской непредсказуемости и Харибдой региональной нестабильности. И если раньше Иерусалим мог рассчитывать хотя бы на то, что первая уравновесит вторую, то теперь есть риск, что они будут усиливать друг друга. Непредсказуемый Трамп порождает непредсказуемый Ближний Восток, который в свою очередь подталкивает Трампа к ещё более непредсказуемым решениям. А Израилю остаётся лишь крепче держаться за штурвал своего государственного корабля, надеясь, что хватит умения лавировать между рифами чужих амбиций.
В конечном счёте, нынешний кризис может стать для Израиля не только вызовом, но и возможностью переосмыслить своё место в меняющемся мире. Возможно, пришло время вспомнить, что ещё премьер-министр Леви Эшколь говорил о необходимости многовекторной внешней политики. История показывает, что самые успешные малые государства — это те, что умеют вести свою игру даже тогда, когда кажутся пешками в партии гроссмейстеров. Сингапур, Швейцария, Финляндия — все они нашли свой путь к процветанию и безопасности через искусную дипломатию и экономическую незаменимость.
КЛЮЧЕВЫЕ ПАРТНЁРЫ ИЗРАИЛЯ ВНЕ АМЕРИКАНСКОГО НАПРАВЛЕНИЯ (2024–2025)
Регион/Страна. Статус отношений. Приоритетные сферы сотрудничества. Основные вызовы.
ЕС. Напряжённые, но стабильные. Торговля, технологии, наука. Критика по Газе, угроза пересмотра торговых и военных соглашений.
Китай. Прагматичные инвестиции, инфраструктура, технологии. Давление США против сотрудничества в чувствительных сферах. Откровенная поддержка Ирана и идеи признания государственности Палестинской автономии со столицей в Иерусалиме.
Арабские государства. Неравномерные. Безопасность. Водные ресурсы. Палестинский вопрос остаётся препятствием для открытых отношений.
Турция. Напряжённые. Ограниченная торговля. Жёсткая риторика Анкары, Поддержка ХАМАС.
Для Израиля этот расклад означает не только диверсификацию дипломатических и экономических связей, но и поиск новых форматов регионального сотрудничества, которые могли бы существовать независимо от капризов Вашингтона. Возможно, именно в этом и заключается главный урок нынешнего дипломатического кризиса — напоминание о том, что даже самая крепкая дружба в международной политике не отменяет необходимости страховочных планов. Или, как сказал бы Макиавелли, "хороший правитель должен быть готов действовать не как положено, а как необходимо".