Эти числа вновь напомнили о том, что поколение, видевшее те страшные события собственными глазами, уходит. Как ни грустно и больно это сознавать, но настанет день, когда факелы на торжественной церемонии, посвященной этому дню, будут зажигать их дети. Но и для них Катастрофа - это отнюдь не событие далекого прошлого, которое их никак не касается. Даже в семьях, где старались не вспоминать кошмарное прошлое, разговоры о пережитом все равно возникали. Вдруг за общим застольем всплывали имена погибших сестер и братьев, кто-то обращал внимание на поразительное сходство одного из детей или племянников на отца, расстрелянного в Бабьем Яре, Понарах или в гетто, - и воспоминания оживали сами собой, и становилось ясно, что никуда от этой боли и истории не деться.
Думается, то же самое вслед за автором этих строк могут сказать и внуки тех, кто прошел через эвакуацию, концлагеря и гетто. Мы слышали эти рассказы от бабушек и дедушек, которые нас растили, пока родители были заняты работой и прочими проблемами. Да и родители пересказывали нам то, что им довелось слышать в детстве. Так осуществлялся на практике вечный еврейский принцип "и расскажи сыну своему", незыблемая традиция передачи памяти от поколения к поколению, куда более надежная, чем любые книги и документы, которые, конечно, тоже очень и очень важны.
Нынешний День Катастрофы и героизма по своей официальной и неофициальной программе мало чем отличается от предыдущих. Традиционная церемония зажжения огня памяти в мемориале "Яд ва-Шем" и других разбросанных по стране музеях и мемориалах Катастрофы; раздача 6 млн свечей с именами погибших, чтобы люди могли зажечь их дома; утренняя сирена, когда вся страна замрет в минуте молчания; специальные уроки в школах; и лекции в домах культуры…
И все же трудно отделаться от ощущения, что с каждым годом эти церемонии становятся все более формальными, в произносимых речах чувствуется некая нота фальши, а молодые люди замирают при звуке сирены скорее из желания соблюсти правилаприличия, не чувствуя при этом в своей душе никакого отклика.
Это ощущение подкрепляют и результаты социологического опроса, проведенного на днях организацией "Хасдей-Наоми" среди учеников 9-12 классов израильских школ, то есть тех, кто принадлежит уже к четвертому поколению после Холокоста.
76% из этих подростков ни разу в жизни не беседовали с людьми, пережившими Катастрофу, и имеют о ней весьма смутное представление. Остальные 24% встречались с "ницолей-Шоа", но лишь 20% из них принимали в таких встречах активное участие, то есть не просто слушали, а задавали вопросы, выражали личное отношение к рассказам. Еще 42% были пассивными, но по окончании встречи признались, что она была интересной, тронула их сердце, и они осознают всю важность этой темы. Но 38% заявили, что им было невыносимо скучно (!!!) слушать рассказ о преступлениях нацистов и жизни в лагерях и гетто, и они не могли дождаться, когда уже наконец эта "бодяга" закончится.
По мнению 22% участников таких встреч, эти события далекого прошлого не заслуживают особого внимания, и их следует просто убрать из учебников истории.
Лично мне было не просто грустно, но и страшно читать данные опроса.
Плохо, когда отрицание Катастрофы набирает силу по всему миру и другие народы стараются забыть или отмежеваться от преступлений, которые совершали их деды и прадеды против еврейского народа. Но когда новое поколение евреев не желает слышать и знать об этом, самом страшном событии в нашей национальной истории - это уже духовная катастрофа. Это разрушение той самой непрерывной цепочки памяти поколений, которая составляет основу существования нашего народа, и без которой нет будущего.
Выходит, что никакие "марши", регулярный вывоз старшеклассников в Польшу, экскурсии в "Яд ва-Шем" и уроки истории не помогают в сохранении этой памяти. Уже существующие и появляющиеся время от времени новые книги и фильмы о Катастрофе тоже этому почти не способствуют - в отличие от предыдущих поколений, нынешнее читает куда меньше, а если и смотрит кино, то преимущественно в жаре фэнтэзи. И это как раз можно понять: мы читали "Жить воспрещается", "Помни имя свое", "Жизнь и судьбу", "Тяжелый песок" и все прочее именно потому, что ощущали созвучие судеб героев этих книг с историей наших семей, а у них такого чувства уже нет.
Наверное, можно было бы сделать вывод о том, что равнодушие юного поколения евреев к Катастрофе - это результат фиаско израильской системы образования и воспитания. Но это, безусловно, не так. Это фиаско всех нас, предыдущих поколений. Это мы что-то упустили, не смогли донести до наших детей и внуков, не сделали так, чтобы Катастрофа стала частью их сознания, исторической памяти и боли. Это мы не сумели добиться того, чтобы каждое следующее поколение чувствовало сопричастность с теми, кто был сожжен в крематориях; чтобы их пепел стучал им в сердце.
Нет никакого сомнения, что четвертое поколение является критическим в деле сохранения этой памяти. И решающая нагрузка здесь ложится на всех нас: и еще живущих непосредственных свидетелей Холокоста, и их детей и внуков. Составители опроса, проведенного "Хасдей-Наоми", не случайно в первую очередь сосредоточились на вопросе о том, участвовали ли подростки во встречах с "ницолей-Шоа".
Дорогие наши старики! Ничто не заменит внукам и правнукам ваших рассказов, ничто не произведет на них большего впечатления, чем ваши личные воспоминания и семейные предания, и потому постарайтесь встречаться с ними как можно чаще, несмотря на все проблемы со здоровьем.
От нас же, представителей второго и третьего поколения выживших в Катастрофе, требуется сделать, все, чтобы такие встречи происходили как можно чаще. Да и нам самим следует почаще заводить с детьми и внуками разговор на эту тему, напоминая им о тех, чьи имена они носят и на кого порой так поразительно похожи. Пусть и для них заговорят старые фотографии, пусть и для них история семьи начнется не с репатриации в Израиль, а там, в еврейских местечках Украины, Литвы, Белоруссии, Молдавии, России - и тогда уже они понесут факел памяти дальше.
Это уже наша война - война за память.
