Пыльный судебный зал. Скрип деревянных скамей. Сухой голос судьи, зачитывающего приговор. "Пожизненное заключение... 258 тысяч шекелей компенсации..." За этими казёнными фразами — три девочки, которые никогда больше не обнимут мать. Три пары глаз, в которых навсегда застыл вопрос: почему?
Джосайя-Даниэль Лайтель. 37 лет. Сутулые плечи, потухший взгляд. Человек, убивший любовь. Сначала медленно, годами, а потом — одним резким движением.
Дарья Лайтель. 31 год. Будущий дизайнер. Мама трех дочерей. Женщина, пытавшаяся вырваться из петли, которая затягивалась всё туже с каждым днем.
В нашем обществе привыкли говорить о домашнем насилии шепотом. "Милые бранятся — только тешатся". "Сами разберутся". "У всех свои проблемы". А иногда эти проблемы заканчиваются могильной плитой.
Дарья металась между подработками и учебой. В крошечной квартире на окраине Хайфы она пыталась создать уют и надежду на лучшее будущее. Каждый заработанный шекель откладывала, мечтала о собственной дизайнерской студии. Её муж Джосайя перебивался случайными заработками, а вечерами находил утешение в бутылке пива. Одной, второй, пятой.
"Дарья рассказывала, что стала бояться приходить домой", — вспоминает её подруга Анна. — "Никогда не знаешь, в каком настроении он будет. Всегда проверяла, не оставила ли следов на шее очередная ссора".
Я листаю материалы дела. Полицейский отчет двухлетней давности: "Гражданка Лайтель обратилась с жалобой на домашнее насилие...". Еще один, датированный годом ранее: "Соседи вызвали полицию из-за громкого скандала...". Заключение комиссии по условно-досрочному освобождению: "Обвиняемый демонстрирует искреннее раскаяние... прошёл курс психотерапии...".
Тропинка к трагедии была протоптана задолго до рокового дня. И по ней спокойно, не торопясь, шли все: сама Дарья, не решавшаяся окончательно разорвать отношения, полиция, отпускавшая Джосайю после очередного инцидента, социальные службы, поверившие в эффективность нескольких сеансов "психотерапевтической реабилитации".
22 марта 2023 года. Обычный весенний день. День, когда трехлетняя Мириам Лайтель в последний раз услышала голос мамы.
Джосайя сидел на кухне, открывая одну бутылку пива за другой. Смартфон жены лежал на столе — она забыла его, уходя укладывать младшую дочь. Сообщение, еще одно. "Я больше не могу так жить", — писала Дарья подруге. — "Завтра поговорю с юристом о разводе. Боюсь его реакции, но другого выхода нет".
Слова, которые стали её смертным приговором.
Когда Дарья вернулась в постель, Джосайя был уже другим человеком. В его глазах плескалась ярость, смешанная со страхом потери. Древний, первобытный страх самца, чувствующего, что самка собирается уйти.
"Я знаю, что ты задумала", — его слова звучали как удары молота.
"Ты опасен для меня и детей", — ответила она, впервые позволив себе произнести вслух то, о чем думала годами.
В соседней комнате мирно спали их дочери. На кухонных часах было 23:48.
Через семь минут Дарья перестанет дышать.
В материалах дела есть фотографии. Стерильные, профессиональные снимки места преступления. Супружеская кровать со сбитыми простынями. Молоток на полу. И везде — отпечатки детских ладошек на обоях. Жизнь и смерть, существующие в одном пространстве.
"Я не хотел этого", — твердил потом Джосайя на допросах. "Это был несчастный случай". Старая песня, которую поют все, чьи руки вдруг оказываются в крови близких.
Но судмедэксперты беспристрастны. Следы удушения. Три удара молотком по голове. Это не аффект, не мгновенное помутнение. Это — минуты осознанного выбора между жизнью и смертью.
Утром дети проснулись в мире без мамы. Соседи услышали их плач и вызвали полицию. К тому времени Джосайя уже сидел в углу кухни, обхватив голову руками.
Мне рассказали, что средняя дочь, пятилетняя Рахель, до сих пор каждый вечер ставит у кровати чашку с чаем для мамы. "Она вернется, когда перестанет болеть", — объясняет девочка.
Когда я выхожу из здания суда, на улице идет дождь. Мимо пробегают люди с зонтиками, спеша по своим делам. Никто не замечает трех маленьких девочек, сидящих с бабушкой на задних сиденьях потрепанного "Фиата". Их глаза сухи. Наверное, когда горе слишком велико, слезы иссякают.
Каждый год в Израиле около двадцати женщин погибают от рук своих партнеров. Каждый год мы читаем в новостях заметки, подобные той, с которой началась эта история. Каждый год общество содрогается, обещает "что-то сделать", а потом возвращается к привычной рутине.
В кармане у меня список телефонов кризисных центров для женщин, ставших жертвами домашнего насилия. Я набираю первый номер.
"Здравствуйте, чем могу помочь?" — звучит усталый голос в трубке. "Сколько женщин обращаются к вам ежедневно?" — спрашиваю я. "От пятнадцати до двадцати. Но это только верхушка айсберга". "А сколько из них решаются уйти?" Пауза. "Меньше половины".
Молчание в трубке звучит громче любых слов.
Я думаю о Дарье, которая почти решилась. О женщинах, которые завтра проснутся рядом с человеком, которого боятся. О детях, которые считают синяки на теле матери нормой жизни.
Хроника заранее объявленного убийства продолжается. И мы все — её соавторы, пока молчим.
Послесловие:
Если вы стали жертвой домашнего насилия или знаете тех, кто в такой ситуации, не храните это в тайне. Один звонок может спасти жизнь. Помощь существует. И выход тоже есть.
В очерке использованы реальные события. Имена детей изменены.
